Море Вероятностей - Страница 70

Но что ей здесь нужно?

Безликая спустилась по лестнице так плавно, словно стекла по ней, не переступая ногами. Её тёмно–алые сладкие губы не улыбались, а бездонные чёрные глаза были холодны и пусты. Несмотря на суровый вид гостьи, к этому моменту Данкмар уже совершенно успокоился. Он подписал контракт с одним из собратьев этой безликой. Условленное исполнялось согласно как букве, так и духу. У высоких договаривающихся сторон не могло быть претензий друг к другу.

Итак, зачем она здесь? «Ландвин, — брезгливо подумалось Данкмару, — что ты натворил?»

— Данкмар Хейдра, — прозвучал её чистый низкий голос. – Я пришла к тебе.

Данкмар выпрямил спину и поднял голову: избранное тело безликой оказалось высоким. Она остановилась в двух шагах от него. Образ её едва приметно плыл и искажался, как бывает с некачественными голограммами. Но гостья из‑за преграды была реальна не менее, чем любая живая женщина: визуальный эффект возникал из‑за чуждой, противоестественной, противоположной природы той сущности, что добровольно заключила себя в эту плоть. Данкмар подозревал, что замечает его лишь он, обладатель второго зрения.

— Чем обязан, госпожа? – спросил он спокойно.

Густые ресницы суккуба опустились и поднялись. Данкмару стоило усилий смотреть ей в лицо: не потому, что безликая внушала страх, а потому, что её грубое одеяние не могло скрыть сладострастных очертаний её тела. Она олицетворяла равно влечение самца к самке и мечту мужчины о женщине. Она была совершенна.

— Ландвин Фрей призвал меня, — сказала она. – Ландвин Фрей получил то, что хотел. Теперь он с нами. Но моя работа не закончена. Я – посланница. Я пришла к тебе.

Данкмар пожал плечами.

— Я готов выслушать.

— Ландвин Фрей призвал меня, — повторила суккуб. Её речь была медленной, скорее шепчущей, чем напевной. – Но его сил недостаточно, чтобы привести других. Других приведёшь ты.

Она шагнула вперёд. От неё исходил аромат окаменевшего мёда и сладкого молока. Данкмар вновь пожалел, что оставил кортик в машине. Оружие марйанне заставило бы безликую вести себя смиренней.

— Зачем мне это? – спросил он, взяв тон ещё более спокойный, почти расслабленный.

— Я дам знания. Я дам возможности, какие пожелаешь.

Данкмар принудил себя отвести взгляд и осмотрел ландвинов интерьер, дорогой, но слишком, на его вкус, новомодный. Он чувствовал, как хозяин дома пытается спрятаться за его спиной. Манящий аромат суккуба втекал в ноздри, и мурашки бежали по коже, волосы приподнимались, подводило живот. Член напрягся. «Ландвина одолевает страх, — подумал Данкмар, усмехнувшись, — а меня, скорее, желание. Который из инстинктов коренится глубже?» Рабом инстинкта он не был никогда, и сейчас забавлялся, свысока наблюдая за собственным подсознанием.

— Предположим, мне понравится твоё предложение, — сказал он суккубу. – Но я хочу знать, зачем это вам. Кого ты хочешь привести из‑за преграды?

— У них есть имена. Они ничего не скажут тебе.

— Что это за создания и что они намерены делать здесь? Ты ведь знаешь, что Эйдос наводнён марйанне. Вы не боитесь встретиться с ними?

Он сам не понял, как это вышло, но он снова смотрел на суккуба. Её кожа была бархатной даже на вид.

— Это не имеет значения, — сказала безликая. – Придут мои братья. Они могущественней, чем я. Нам предстоит работа.

Суккуб подняла руку, изумительно красивую и тоже лишённую фетишистской атрибутики – без колец и браслетов, с короткими нежно–розовыми ногтями. Каждое движение её пальцев напоминало о сексуальных ласках, и обнажённая кисть казалась непристойной. Могла ли косметика сделать её прекрасней? Откровенная одежда – притягательнее?..

Стены дома поплыли и начали таять. Цвета смешивались. В глубине истончившегося вещества набухало иное – серое, неживое, но постоянно движущееся. Ландвин испустил вопль ужаса. Зал коттеджа становился всё теснее. Ещё можно было видеть лестницу, двери, окна, но всё это превратилось в плоский рисунок, и он искажался, словно некто пропускал его через цифровые фильтры, один за другим: искажение, резкость, инверсия цвета, размытие, размытие, размытие… Данкмар нахмурился и вновь подумал: «Я должен был взять с собой кортик».

— Я хочу знать, — твёрдо сказал он и повёл ладонью, отодвигая плывущую на него серость.

Сверху, снизу, со всех сторон вспыхнули неведомые глифы, властительные символы призыва. Их создала безликая, но она не могла пробить ход в преграде. Ей нужен был человек и его слово.

— Приведи их, — приказала суккуб.

— Данкмар, умоляю вас! – пискнул Ландвин где‑то позади.

Данкмар поморщился.

— Ты не напугаешь меня, — сказал он безликой.

«Странно, — думал он, — что она не пытается меня соблазнять. Не уговаривает». Впрочем, он мало знал о нравах обитателей той стороны. Легенды и трактаты древних состояли по большей части из фантазий, в том числе эротических. Суккубы в них походили на шлюх из ближайшего борделя или сочных соседок тех иссохших бородатых демонологов; кто знал правду – не распространялся о ней.

Ландвин просеменил поближе к наставнику и уцепился за его рукав.

— Умоляю, — скулил он, — сделайте, что она говорит. Я не могу… это ужасно… я не могу больше…

Данкмар стряхнул его с себя.

— Зачем ты здесь? – с нажимом проговорил он, глядя на безликую прямо и холодно. – Кто придёт за тобой? Зачем? Ты сказала, что дашь знания. Я хочу получить их.

И суккуб оказалась ещё ближе, теперь она стояла вплотную, пристально глядя в глаза Данкмару, опаляя его теплом тела, удушая пряным возбуждающим ароматом; её повелительная красота гнела, как тяжесть. Ландвин застонал: ему некуда было бежать. Он рухнул на пол и по–собачьи прильнул к ногам Данкмара.